Высеры больного мозга новгородцев.

Теперь читаем и считаем высеры больного мозга новгородцев и ака с ними московских мифотворцев, которые страдали комплексом неполноценности переходящий в манию величия.

Высер первый: Андрей Первозванный и жезл в Гнездово.

Повесть о посещении территории Руси ап. Андреем Первозванным вставлена кыянами в кыевском летописном своде среди рассказа о расселении славян. Ап. Андрей из приморского малоазийского города Синопа приходит в таврический Корсунь. Здесь он узнает, что близко Днепровское устье и решается пойти чрез него в Рим. Случайно («по приключаю Божию») останавливается он на ночлег на отмели под нагорным берегом Днепра на месте будущего Киева. «Заутра встав», он указует ученикам своим на близ лежащие горы, предсказывает об имеющем быть здесь граде великом и церквах многих, поднимается на горы, благословляет их и ставит крест, а затем продолжает путь свой до Новгорода, где... дивится банному самоистязанию, о чем и рассказывает по приходе в Рим.

У автора-кыянина в рассказе о новгородских банях очевидно была и определенная, не особенно высокая цель. Так прекрасно возвеличив свой родной Кыев, он, по руському обычаю – трунить над всяким, кто не руськый, решил выставить новгородцев пред апостолами в самом смешном виде.

Теперь читаем высеры больного мозга новгородских монахов.

Новгородцы так это и поняли, потому что, в ответ на киевскую редакцию повести, они создали свою собственную, в которой, не отвергая прославления Кыева и умалчивая совершенно о банях, уверяют, что ап. Андрей «во пределы великого сего Новаграда отходит вниз по Волхову и ту жезл свой погрузи мало в землю и оттоле место оно прозвася Грузино». Чудотворный жезл этот «из дерева незнаемого» хранился, по свидетельству писателя жития Михаила Клопского, в его время (1537 г.) в Андреевской церкви села Грузина.

Отсюда по реке Волхов, Ладожскому озеру и Неве он отправился в «варяги», затем в Рим и Царьград (Константинополь, который появился лишь через три столетия после ап. Андрея)

И тут Остапа понесло(С)

Во 2-й половине XVII века было составлено «Сказание кратко о создании пречестныа обители боголепнаго Преображения Господа Бога Спаса нашего Иисуса Христа на Валааме…», где говорится о посещении Андреем Первозванным и Валаамского архипелага.

Происходит вполне понятное развитие этой легенды, и современные валаамские монахи-мифотворцы «ничтоже сумняшеся» показывают восхищенным простодушным паломникам «камень апостола Андрея».

Вероятно, «логика» легенды вскоре заставит ап. Андрея отплыть на Соловки (чем эта славная обитель хуже Валаамской?!), а затем сделает его полярным исследователем.

Высер второй: Сказание о призвании варягов

"Сказание о призвании варягов", содержащееся в "Повести временных лет", является поздней вставкой, которая была скомбинирована путем искусственного соединения нескольких новгородских преданий, подвергнутых глубокой переработке летописцами, и потому его текст не может быть признан первоначальным.

Первый вариант:

«В год 862 …Пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные — норманны и англы, а еще иные готы — вот так и эти. Сказали руси, чудь, славяне, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами“. И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли прежде всего к славянам. И поставили город Ладогу. И сел старший, Рюрик, в Ладоге, а другой — Синеус, — на Белом озере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Второй вариант:

В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города — тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах — находники, а коренное население в Новгороде — словене, в Полоцке — кривичи, в Ростове — меря, в Белоозере — весь, в Муроме — мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик.

Шахматов, кстати, не отрицал достоверность сведений о призвании варягов, он лишь отметил, что в ПВЛ, написанную в Киеве, эта вставка попала из северо-русских летописей.

В 1876 году Д. И. Иловайский писал о вставном характере «Сказания о призвании варягов», усматривая в нём признаки новгородского происхождения. Вслед за Иловайским в статье 1904 года А. А. Шахматов высказывал мнение, что «Сказание о призвании варягов» это поздняя вставка в киевскую летопись, составленная летописцами из нескольких северорусских преданий, подвергнутых ими глубокой переработке

Больное воображение новгородских монахов на этом не остановилось и начало штамповать свои высеры мозга квадратногнездовым способом

Третий вариант:

Так в новгородской летописи XV века появилась новая версия призвания варягов, согласно которой Рюрик являлся внуком легендарного новгородского старейшины Гостомысла, по совету которого он и был призван на княжение.

Когда Московия, сбросив монголо-татарское иго, начинает прокладывать путь на Запад, рождается новая историческая концепция, согласно которой Рюрик стал связующим звеном между Москвой и Римом. В литературно-публицистическом памятнике первой четверти XVI века «Сказание о князьях Владимирских», использовавшемся для укрепления авторитета великокняжеской и царской власти и ставшем официальной концепцией политической теории и исторических прав Московского государства, Рюрик был объявлен потомком Пруса — родича кесаря Августа, посланного последним на княжение в одну из подчиненных ему земель на берега Вислы.

В ранних изданиях монографии «Киевская Русь» Шахматов отмечал, что киевский летописец Сильвестр использовал запись новгородского летописца, приспособив «новгородское сказание к своим собственным целям», назидательньш по замыслу: «Отсутствие твердой власти приводит к усобицам и восстаниям. Восстановление этой власти (добровольное призвание) спасает общество от всяких бед.

Шахматов восстанавливал первоначальный текст легенды (и летописи в целом). Обоснованно усматривая в приглашении князей новгородский вечевой обычай, он полагал, что сведения об этом событии могли содержаться только в Новгородском своде: "Невероятно, чтобы киевский летописец мог с такой определенностью воссоздать хотя бы и фантастический рассказ о событиях, представляющих для него лишь попутный интерес"

Высер третий: Ольга в Новгороде и ее сани.

О родине Ольги:

Легенда же "о Выбутской веси", как известно, принадлежит к циклу местных легенд позднейшего времени, когда св. Ольга уже сделалась героинею народных сказок. В XVI веке появилось в русской письменности пространное житие св. Ольги (Степенная книга), в котором говорится утвердительно (как будто это было уже доказано), что св. Ольгу... "произведе Плесковская страна, иже от области Царствия Русския земли (ясно, что здесь разумеется Псковская страна) от веси, именуемыя Выбутской, близ предел Немеческия власти жителей, от языка Варяжска, от рода ни княжеска и ни вельможеска, но от простых людей"; но говорится все это голословно, без всяких ссылок на какое-либо письменное свидетельство, на основании местных преданий, ни кем и ничем не проверенных. Житие это приписывается (по надписанию на одном из списков) изустному Сильвестру иерею, сперва Новгородскому, а потом Московскому.

Такое бездоказательное мнение о месте родины св. Ольги, однако-же, было принято последующими писателями русской истории, без всяких возражений, единственно, как надо полагать, потому, что доселе не имелось в виду ни одного письменного свидетельства о том, чтобы до написания упомянутого выше пространного жития, т.е. до ХVІ столетия, существовало у наших предков иное мнение об этом(Архимандрит Леонид)

О хождении к Новгороду и санях Ольги

Приведём текст сообщения по самому раннему из сохранившихся списков ПВЛ - Лаврентьевскому (XIV в.):

«В год 6455 (947). Отправилась Ольга к Новгороду и установила по Мсте погосты и дани и по Луге - оброки и дани, и ловища её сохранились по всей земле, и есть свидеьельства о ней, и места её и погосты, а сани её стоят в Пскове и поныне, и по Днепру есть места её для ловли птиц, и по Десне, и сохранилось село её Ольжичи до сих пор. И так, установив всё, возвратилась к сыну своему в Киев, и там пребывала с ним в любви» (Повесть временных лет. Подготовка текста, перевод, статьи и комментарий Д.С.Лихачёва. Изд. второе, испр. и дополн. СПб.: «Наука», 1996, с.29, 165-166).

Заметим, однако, что того места первоначальной летописи, в котором говорится о хождении Ольги в Новгородскую область и оканчивается замечанием, что " сани Ольги стоят в Плескове даже до сего дне" — нет в Переяславском летописце, составленном по Киевской летописи в начале XIII века (дошедшей до нас в списке ХV века). Из этого можно заключить, что вышеупомянутого места в первоначальной летописи (написанной в XII веке) тоже не было, а что оно есть вставка в летопись из местных преданий Новгородско-псковской области, появившаяся не ранее XIV века, когда Ольга (спустя более 300 лет после кончины) уже сделалась героинею народных легенд. А меж тем на этой-то именно вставке только и основывается заключение о тождестве нынешнего Пскова с летописным Плесковым.

Но адекватные историки уличают горе новгородских летописцев, которые были давно замечены в своей нечистоплотности.

Путешествие Ольги в Новгородскую землю ставили под сомнение архимандрит Леонид (Кавелин), А. Шахматов(в частности, указывал на путаницу Древлянской земли с Деревской пятиной), М. Грушевский, Д. Лихачёв. Попытки новгородских летописцев привлекать к Новгородской земле несвойственные события отмечал и В. Татищев. Критически оценивают и свидетельство летописи о санях Ольги, будто бы хранившихся в Плескове (Пскове) после поездки Ольги в Новгородскую землю.

Высер четвертый: Клобук

«Повесть о белом клобуке» («Повесть о новгородском белом клобуке») — памятник древнерусской литературы XV—XVI вв., сочинение о чудесном появлении в Новгороде белого клобука, мистического символа «Третьего Рима».

Некоторые исследователи считают, что краткая редакция «Повести о новгородском белом клобуке» была создана в 1550-х гг, а полная между 1589 и 1601 годами. «Повесть о белом клобуке» получила широчайшее распространение в рукописной традиции XVI-XVIII вв. — известно около 300 рукописных списков. Особенной популярностью она пользовалась в старообрядческой среде.

Подобно сказанию о Вавилонском царстве, где образно представлена передача светской власти из Вавилона в Царьград и оттуда к русскому князю, в этой легенде рассказывается о передаче символа духовной власти из Рима в Константинополь, затем в Новгород.

Содержание

Повесть рассказывает, что царю Константину явились во сне святые апостолы Пётр и Павел и показали ему форму, по которой должен быть сшит белый клобук папе в знак его церковного главенства; Константин велел сшить клобук и возложил его на голову папе Сильвестру, после чего, не желая царствовать в том же месте, где правит наместник Божий, он перенес свою столицу из Рима в Константинополь.

Преемники Сильвестра забыли благочестивую жизнь и не почитали клобука, за что они должны были этот символ своей власти переслать в Константинополь. Но тогда патриарху явился ночью «юноша светлый» и велел отправить клобук в Великий Новгород, «и да будет там носим на главе Василия архиепископа»; с тех пор «утвердися белый клобук на главах святых архиепископ Великого Новгорода».

Историческое влияние

В 1564 году Московский поместный Собор принял уложение о праве московского митрополита носить белый клобук. После установления в 1589 году в Московии патриаршества, белый клобук стали носить патриархи московские. В 1667 году повесть подверглась осуждению Большого Московского собора как «лживая и неправая», написанная «от ветра главы своея» Дмитрием Толмачом.

Высер пятый: Похождение неуловимого новгородского князь Бравлина.

ВИКА гласит:

Бравлин — легендарный князь, совершивший набег на византийский город Сурож (Сугдею) в Таврии (нынешний Крым) на рубеже VIII—IX веков. Известен только по описанию похода дружины на Крым и христианского чуда в русской редакции «Жития Стефана Сурожского» XV века.

Бравлин новгородский князь, который в конце VIII века захватил Сурож(Судак) (Бравлин, новгородский князь, 8 век ????????????????????????????? Карл!)

Летописные и археологические свидетельства сообщают об основании Новгорода на Волхове не ранее 2-й половины IX века. Существуют версии о более древнем происхождении Новгорода , однако они не признаются в академической историографии.

Московитское «Житие св. Стефана Сурожского», написано в 15 веке, которое и выводит на арену бравого Бравлина иссконо русского новгородского князя:

«(О прихождении ратью к Сурожу князя Бравлина из Великого Новаграда) Когда по смерти святого минуло мало лет, пришла рать Великого Новагорода Рускаго и князь Бравлин (бранлив и силён) и силой он полонил (многих) от Корсуня до Кесария (Корча/Керчя) и пришел с многочисленными силами (с большим насилием) к Сурожу.»

Но затем в XVII веке история с князем Бравлиным исчезает из русской редакции жития Стефана Сурожского, пока в XIX веке историки вновь не открывают её по старым рукописям. С той поры достоверность Бравлина и его идентификация становятся предметом исследований и споров историков.