![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
rusmskii.livejournal.com posting in ![[community profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/community.png){kind=small}
urb_a«О.А. Остапчук: Я попытаюсь охарактеризовать в самых общих чертах динамику языковой ситуации на этнической территории восточного славянства, опираясь на работы Б.А. Успенского, В.М. Живова, Н.И. Толстого и других специалистов по истории языка. XVII-XVIII века представляются переломным периодом в культурно-языковом процессе в данном ареале. Именно в это время происходит перестройка всей системы отношений языков в коммуникативном пространстве, вычленяются национальные культурно-языковые сообщества. При этом чрезвычайно важным оказывается взаимодействие языковых, культурных и этнических факторов, способность к взаимному заимствованию и восприятию опыта культурной коммуникации, выработанному в Киеве, Москве и Вильне.
Предпосылки тех кардинальных изменений в культурно-языковой сфере, которые происходят в XVIII в., закладываются гораздо раньше. Особое значение имело формирование з течение XIV—XVI вв. на территории Западной Руси специфического культурного идиома - так называемого "казенного" языка, приобретшего статус официального в Великом княжестве Литовском. Именно на этом "руськом" или "простом" (как его называют сами авторы памятников) языке написан Вислицкий статут 1347 г.. судебник князя Казимира 1468 г., Литовский статут в изданиях 1529, 1566, 1568 гг. Тем самым был создан чрезвычайно важный прецедент использования языка, не освященного культурной традицией, в сфере высших коммуникативных функций и заложены предпосылки перестройки функциональных границ внутри коммуникативного пространства. К XVII в. "казенный" язык благодаря насыщению местными элементами трансформируется в "просту мову" в ее староукраинском и старобелорусском вариантах, которая постепенно завоевывает все более прочные позиции в сфере куль¬туры, в частности, благодаря развитию полемической литературы (после провозглашения унии). Появляются первые переводные словари с толкованием "темных", "непонятных" церковнославянских слов на "простой" язык, положившие начало кодификации формирующегося книжного языка. Расширение функциональной сферы, обслуживаемой "простым" языком, включение в нее традиционных для церковнославянского функций языка проповеди, культуры, науки в целом изменило коммуникативную ситуацию. В результате к XVII в. на украинских землях мы приход к полилингвизму. При этом границы культурной и коммуникативной компетенции языков являются довольно подвижными: весьма часто даже внутри одного и того ж памятника обнаруживаются фрагменты, написанные на разных языках.
Культурный опыт многоязычия, выработанный на украинско-белорусских землях был в дальнейшем переосмыслен на почве собственно великорусской (московской), где, в свою очередь, языковая ситуация формируется в условиях диглоссии с довольно четким противопоставлением церковнославянского и "народного" языков. Главное, что принесли с собой в Москву киевские книжники, это феномен "простого" языка, Однако этот новый элемент языкового сознания был сразу же ограничен в своем функционировании. Появляется стремление к "очищению" церковнославянского языка от местных особенностей - как великорусских, так и украинско-белорусских, что признается необходимым условием сохранения за церковнославянским языком "высшего" регистра культурных функций (богослужение, гомилетика, наука, образование). Именно этим стремлением к чистоте нормы можно объяснить появление петровского указа 1720 г., предписывающего строго следить за тем, чтобы "никакой розни" в языке церковных книг не наблюдалось вне зависимости от места их печатания. "Гибридный" церковнославянский язык предназначается для обслуживания функций "среднего" регистра (полемическая литература, светские произведения, драматургия высоких жанров). Наконец, "простой" язык оказывается закрепленным за сферой делопроизводства и проникает в низшие литературные жанры.
Русский литературный язык, формирующийся в XVIII в., развивается по линии насыщения "чуждого" (южнославянского в своей основе) церковнославянского языка элементами живого разговорного языка, затем генетически разнородные лексические элементы закрепляются за разными стилями и жанрами коммуникации. "Проста мова" в ее староукраинском варианте в XVIII в. развивается также по линии максимального включения внешних элементов, но одновременно и нивелировки генетических и стилистических различий. В результате из-за обилия латинизмов, полонизмов и церковнославянизмов она постепенно превращается в макаронический язык (один из ярких примеров - язык Григория Сковороды) и выходит из употребления.
Формирование национальных литературных языков, происходящее в разных фор¬мах в течение XVIII в. на великорусских, украинских и белорусских землях, современниками воспринимается лишь как одна из возможностей развития системы куль¬турной коммуникации. Именно в это время появляется идея создания общеславянского литературного языка, впервые сформулированная при дворе Алексея Михайловича хорватом Юрием Крижаничем и поддержанная целым рядом ученых (Симеон Полоцкий, Епифаний Славинецкий). В стремлении противодействовать развитию дробных (а значит, более слабых) национальных культурно-языковых сообществ предполагалось создать новый язык культуры, способный выступить в качестве базы единения всех славян, заменить собой на новом этапе церковнославянский язык. Этот проект не был реализован, но мысль о славянской взаимности как основе создания культурного идиома нового типа возрождается в XIX в. то в форме концепций обще¬славянского литературного языка, то в виде идей региональных литературных языков, как, например, "иллирийского", разрабатываемого Л. Гаем для хорватов, сербов и словенцев. Своего рода "общевосточнославянским" литературным языком провозглашается в это время и русский язык, что для целого ряда ученых и политиков исключает саму возможность развития особых "малорусского" и белорусского литературных языков.
Тем не менее в XVIII в. побеждает именно концепция национальных литературных языков. В восточнославянском ареале она реализуется на базе взаимодействия московской, киевской и виленской культурно-языковых традиций. Особенно продуктив¬ной оказывается идея "простого" языка, возникшая в XVI в. на украинско-белорусских землях, которая в XVII-XVIII вв. дала толчок развитию русского литературного языка, а в XIX в. трансформировалась в категорию "живого народного" языка, ставшего основой современных украинского и белорусского литературных языков».
О.А. Остапчук, канд. филол. наук, сотрудник Отдела восточного славянства Института славяноведения.
Полностью: http://ukrhistory.narod.ru/texts/krugly_stol-1c.htm
Предпосылки тех кардинальных изменений в культурно-языковой сфере, которые происходят в XVIII в., закладываются гораздо раньше. Особое значение имело формирование з течение XIV—XVI вв. на территории Западной Руси специфического культурного идиома - так называемого "казенного" языка, приобретшего статус официального в Великом княжестве Литовском. Именно на этом "руськом" или "простом" (как его называют сами авторы памятников) языке написан Вислицкий статут 1347 г.. судебник князя Казимира 1468 г., Литовский статут в изданиях 1529, 1566, 1568 гг. Тем самым был создан чрезвычайно важный прецедент использования языка, не освященного культурной традицией, в сфере высших коммуникативных функций и заложены предпосылки перестройки функциональных границ внутри коммуникативного пространства. К XVII в. "казенный" язык благодаря насыщению местными элементами трансформируется в "просту мову" в ее староукраинском и старобелорусском вариантах, которая постепенно завоевывает все более прочные позиции в сфере куль¬туры, в частности, благодаря развитию полемической литературы (после провозглашения унии). Появляются первые переводные словари с толкованием "темных", "непонятных" церковнославянских слов на "простой" язык, положившие начало кодификации формирующегося книжного языка. Расширение функциональной сферы, обслуживаемой "простым" языком, включение в нее традиционных для церковнославянского функций языка проповеди, культуры, науки в целом изменило коммуникативную ситуацию. В результате к XVII в. на украинских землях мы приход к полилингвизму. При этом границы культурной и коммуникативной компетенции языков являются довольно подвижными: весьма часто даже внутри одного и того ж памятника обнаруживаются фрагменты, написанные на разных языках.
Культурный опыт многоязычия, выработанный на украинско-белорусских землях был в дальнейшем переосмыслен на почве собственно великорусской (московской), где, в свою очередь, языковая ситуация формируется в условиях диглоссии с довольно четким противопоставлением церковнославянского и "народного" языков. Главное, что принесли с собой в Москву киевские книжники, это феномен "простого" языка, Однако этот новый элемент языкового сознания был сразу же ограничен в своем функционировании. Появляется стремление к "очищению" церковнославянского языка от местных особенностей - как великорусских, так и украинско-белорусских, что признается необходимым условием сохранения за церковнославянским языком "высшего" регистра культурных функций (богослужение, гомилетика, наука, образование). Именно этим стремлением к чистоте нормы можно объяснить появление петровского указа 1720 г., предписывающего строго следить за тем, чтобы "никакой розни" в языке церковных книг не наблюдалось вне зависимости от места их печатания. "Гибридный" церковнославянский язык предназначается для обслуживания функций "среднего" регистра (полемическая литература, светские произведения, драматургия высоких жанров). Наконец, "простой" язык оказывается закрепленным за сферой делопроизводства и проникает в низшие литературные жанры.
Русский литературный язык, формирующийся в XVIII в., развивается по линии насыщения "чуждого" (южнославянского в своей основе) церковнославянского языка элементами живого разговорного языка, затем генетически разнородные лексические элементы закрепляются за разными стилями и жанрами коммуникации. "Проста мова" в ее староукраинском варианте в XVIII в. развивается также по линии максимального включения внешних элементов, но одновременно и нивелировки генетических и стилистических различий. В результате из-за обилия латинизмов, полонизмов и церковнославянизмов она постепенно превращается в макаронический язык (один из ярких примеров - язык Григория Сковороды) и выходит из употребления.
Формирование национальных литературных языков, происходящее в разных фор¬мах в течение XVIII в. на великорусских, украинских и белорусских землях, современниками воспринимается лишь как одна из возможностей развития системы куль¬турной коммуникации. Именно в это время появляется идея создания общеславянского литературного языка, впервые сформулированная при дворе Алексея Михайловича хорватом Юрием Крижаничем и поддержанная целым рядом ученых (Симеон Полоцкий, Епифаний Славинецкий). В стремлении противодействовать развитию дробных (а значит, более слабых) национальных культурно-языковых сообществ предполагалось создать новый язык культуры, способный выступить в качестве базы единения всех славян, заменить собой на новом этапе церковнославянский язык. Этот проект не был реализован, но мысль о славянской взаимности как основе создания культурного идиома нового типа возрождается в XIX в. то в форме концепций обще¬славянского литературного языка, то в виде идей региональных литературных языков, как, например, "иллирийского", разрабатываемого Л. Гаем для хорватов, сербов и словенцев. Своего рода "общевосточнославянским" литературным языком провозглашается в это время и русский язык, что для целого ряда ученых и политиков исключает саму возможность развития особых "малорусского" и белорусского литературных языков.
Тем не менее в XVIII в. побеждает именно концепция национальных литературных языков. В восточнославянском ареале она реализуется на базе взаимодействия московской, киевской и виленской культурно-языковых традиций. Особенно продуктив¬ной оказывается идея "простого" языка, возникшая в XVI в. на украинско-белорусских землях, которая в XVII-XVIII вв. дала толчок развитию русского литературного языка, а в XIX в. трансформировалась в категорию "живого народного" языка, ставшего основой современных украинского и белорусского литературных языков».
О.А. Остапчук, канд. филол. наук, сотрудник Отдела восточного славянства Института славяноведения.
Полностью: http://ukrhistory.narod.ru/texts/krugly_stol-1c.htm
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
no subject
Date: 2013-10-14 07:06 pm (UTC)культурной традицией ....
"Проста мова" ... развивается также по линии максимального включения внешних элементов...
В результате из-за обилия латинизмов, полонизмов и церковнославянизмов она постепенно
превращается в макаронический язык
Особенно продуктивной оказывается идея "простого" языка, возникшая в XVI в. на украинско-
белорусских землях, которая в XVII-XVIII вв. дала толчок развитию русского литературного языка
Скажи чесно, чому ти такий телепень ? Навіщо друкуєш
тобі ж незрозумілі уривки невідомого автора, подаючи їх
під заголовком ніяк не пов'язаним зі змістом ?
no subject
Date: 2013-10-15 06:03 am (UTC)no subject
Date: 2013-10-15 06:05 am (UTC)